Имед3
Оригинал взят у
kornibek в ХОДАТАЙСТВА, ПРЕНИЯ И ПОСЛЕДНИЕ СЛОВАА.Марьясина
Как будто процесс свернулся в чрезвычайном порядке: вместо дотошного детального разбора материалов дела, которого мы ожидали, вместо таких же дотошных прений с перечислением всего безобразия, содержащегося в материалах и озвученных в заседаниях всё уложилось фактически в один день - 1 июня планировали начать прения, но только рассмотрели несколько ходатайств Эдуарда Щербакова и Олега Саввина, поскольку не хотели проводить эту значимую часть процесса без Динзе, который задержался в Москве(по "болотному" делу), а 2-го и полностью провели прения, и заслушали "последнее слово".
Ходатайства Щербакова заслуживают внимания. Первое касалось свидетелей обвинения: так как они продемонстрировали в суде (в большинстве своём) совершеннейший разброд и шатания, есть основания говорить о факте массовой дачи заведомо ложных показаний. В связи с этим адвокат просил суд затребовать у операторов мобильной связи сведения, касающиеся телефонных переговоров лжесвидетелей. Ходатайство заведомо непроходное, но весёлое. Два следующих ходатайства были удовлетворены: о приобщении к материалам дела длинного списка(в виде официального ответа на запрос Щербакова в соответствующую инстанцию) хозяйствующих субъектов на территории Калининградской области, в названиях которых используется слово "Кёнигсберг" и официального ответа визовой службы со сведениями о том, что в среднем 100 жителей Калининграда в день получают германскую визу.
Эти ходатайства нам особенно по душе, так как следуют именно той линии, которую проводили бы мы, непосредственно участвуя в процессе, а именно - подчёркивать, вскрывать абсурд обвинения. По меньшей мере половина Калининграда называет свой город Кёниг (как Ленинград и Петербург называли и называют Питером), по всему городу вывески: КёнигКвест,Konigsbacker, Konigdoors, на автобусных билетах надпись "Кёнигтрансавто" и т.д. и т.п. Если всех граждан РФ и ветеранов ВОВ может оскорблять флаг ФРГ как напоминание о немецком прошлом Калининграда, то что говорить обо всём этом? О немецких домах, в которых граждане РФ живут, и немецких деревьях, которых до сих пор ещё много?...
Кроме того, Щербаков настаивал на повторной экспертизе взрывчатого вещества, изъятого у Фельдмана, и это тоже было хорошее ходатайство, так как прокурору, возражая, пришлось лишний раз озвучить, что вещество это полностью уничтожено "в ходе эксперимента".
Олег Саввин просил признать недопустимыми доказательства, полученные в результате обыска, проведённого с нарушениями закона. Оставлено без удовлетворения.
2 июня начались прения, и нас приятно удивил прокурор своими сравнительно мягкими требованиями: названы сроки, сопоставимые с уже отбытыми в СИЗО. Это само по себе говорит о некоторой благоприятной тенденции, которой, мы думаем, последует и суд в своём решении.
В прениях со стороны защиты выступили сначала адвокаты. Дмитрий Динзе подробно разобрал обвинение по статье о взрывчатке, которой уже нет, и, судя по всему, которой и не было раньше, а по 213 статье развёл руками и сказал:
- А тут я вообще не знаю, каким образом защита может выстраивать свой ответ. Обвинение никому не понятно. Сторона обвинения представляет нам какие-то воздушные замки, они развеиваются, потом снова появляются...
Эдуард Щербаков воспользовался случаем и высказался по материалам административного дела, которые были многократно отвергнуты судом как "не имеющие отношения".
Любовь Гольманова выступила лаконично, подчеркнула полное отсутствие мотивов "ненависти и вражды" в акции "узников флага"(что, кстати, подтверждает и "комплексная психолого-политолого-лингвистическая" экспертиза, таких мотивов не обнаружившая).
Мария Бонцлер произнесла яркую речь, закончив её так:
- Также напоминаю суду, что международным сообществом все трое подсудимых признаны политзаключёнными и узниками совести, и поэтому приговор по данному делу, хотим мы или не хотим, войдёт в историю. И только вам, ваша честь, решать, в какую историю. Ведь судья всегда может принять соломоново решение. Крот истории животное очень медленное, но упорное, и рано или поздно, следствие и обвинение скажут:"А что мы, мы сторона обвинения, это всё суд!" А суд априори должен быть праведным и справедливым, иначе это и не суд вовсе.
Из подсудимых самую длинную(но отнюдь не пустую) речь произнёс Олег Саввин, самую короткую - Дмитрий Фонарёв, а Фельдман держался золотой середины.
Саввин отметил, что цинично использовать ветерана ВОВ в комедии этого дела как потерпевшего. Фонарёв сказал, что если бы картина событий соответствовала версии обвинения, потерпевшим следовало бы Фельдмана - как непосредственного заведомо оскорблённого свидетеля одиозных жестов и криков. Фельдман хорошо выступил в "последнем слове" - в своей лучшей митинговой манере. Фонарёв красиво отказался от "последнего слова":
- Нет, спасибо...
Ждём приговора. Оглашение почему-то отложено с 11 на 17 июня. Может быть, это и хорошо.
Нам ясно, что приговор в наших условиях не может быть справедливым - то есть, оправдательным. Мы, граждане РФ, живём в силовом, а не в правовом поле. Но если не правосудия, то хотя бы милосердия мы можем ждать - то есть, скоро увидеть наших друзей на свободе, пусть и такой относительной, как наша...
Как будто процесс свернулся в чрезвычайном порядке: вместо дотошного детального разбора материалов дела, которого мы ожидали, вместо таких же дотошных прений с перечислением всего безобразия, содержащегося в материалах и озвученных в заседаниях всё уложилось фактически в один день - 1 июня планировали начать прения, но только рассмотрели несколько ходатайств Эдуарда Щербакова и Олега Саввина, поскольку не хотели проводить эту значимую часть процесса без Динзе, который задержался в Москве(по "болотному" делу), а 2-го и полностью провели прения, и заслушали "последнее слово".
Ходатайства Щербакова заслуживают внимания. Первое касалось свидетелей обвинения: так как они продемонстрировали в суде (в большинстве своём) совершеннейший разброд и шатания, есть основания говорить о факте массовой дачи заведомо ложных показаний. В связи с этим адвокат просил суд затребовать у операторов мобильной связи сведения, касающиеся телефонных переговоров лжесвидетелей. Ходатайство заведомо непроходное, но весёлое. Два следующих ходатайства были удовлетворены: о приобщении к материалам дела длинного списка(в виде официального ответа на запрос Щербакова в соответствующую инстанцию) хозяйствующих субъектов на территории Калининградской области, в названиях которых используется слово "Кёнигсберг" и официального ответа визовой службы со сведениями о том, что в среднем 100 жителей Калининграда в день получают германскую визу.
Эти ходатайства нам особенно по душе, так как следуют именно той линии, которую проводили бы мы, непосредственно участвуя в процессе, а именно - подчёркивать, вскрывать абсурд обвинения. По меньшей мере половина Калининграда называет свой город Кёниг (как Ленинград и Петербург называли и называют Питером), по всему городу вывески: КёнигКвест,Konigsbacker, Konigdoors, на автобусных билетах надпись "Кёнигтрансавто" и т.д. и т.п. Если всех граждан РФ и ветеранов ВОВ может оскорблять флаг ФРГ как напоминание о немецком прошлом Калининграда, то что говорить обо всём этом? О немецких домах, в которых граждане РФ живут, и немецких деревьях, которых до сих пор ещё много?...
Кроме того, Щербаков настаивал на повторной экспертизе взрывчатого вещества, изъятого у Фельдмана, и это тоже было хорошее ходатайство, так как прокурору, возражая, пришлось лишний раз озвучить, что вещество это полностью уничтожено "в ходе эксперимента".
Олег Саввин просил признать недопустимыми доказательства, полученные в результате обыска, проведённого с нарушениями закона. Оставлено без удовлетворения.
2 июня начались прения, и нас приятно удивил прокурор своими сравнительно мягкими требованиями: названы сроки, сопоставимые с уже отбытыми в СИЗО. Это само по себе говорит о некоторой благоприятной тенденции, которой, мы думаем, последует и суд в своём решении.
В прениях со стороны защиты выступили сначала адвокаты. Дмитрий Динзе подробно разобрал обвинение по статье о взрывчатке, которой уже нет, и, судя по всему, которой и не было раньше, а по 213 статье развёл руками и сказал:
- А тут я вообще не знаю, каким образом защита может выстраивать свой ответ. Обвинение никому не понятно. Сторона обвинения представляет нам какие-то воздушные замки, они развеиваются, потом снова появляются...
Эдуард Щербаков воспользовался случаем и высказался по материалам административного дела, которые были многократно отвергнуты судом как "не имеющие отношения".
Любовь Гольманова выступила лаконично, подчеркнула полное отсутствие мотивов "ненависти и вражды" в акции "узников флага"(что, кстати, подтверждает и "комплексная психолого-политолого-лингвистическая" экспертиза, таких мотивов не обнаружившая).
Мария Бонцлер произнесла яркую речь, закончив её так:
- Также напоминаю суду, что международным сообществом все трое подсудимых признаны политзаключёнными и узниками совести, и поэтому приговор по данному делу, хотим мы или не хотим, войдёт в историю. И только вам, ваша честь, решать, в какую историю. Ведь судья всегда может принять соломоново решение. Крот истории животное очень медленное, но упорное, и рано или поздно, следствие и обвинение скажут:"А что мы, мы сторона обвинения, это всё суд!" А суд априори должен быть праведным и справедливым, иначе это и не суд вовсе.
Из подсудимых самую длинную(но отнюдь не пустую) речь произнёс Олег Саввин, самую короткую - Дмитрий Фонарёв, а Фельдман держался золотой середины.
Саввин отметил, что цинично использовать ветерана ВОВ в комедии этого дела как потерпевшего. Фонарёв сказал, что если бы картина событий соответствовала версии обвинения, потерпевшим следовало бы Фельдмана - как непосредственного заведомо оскорблённого свидетеля одиозных жестов и криков. Фельдман хорошо выступил в "последнем слове" - в своей лучшей митинговой манере. Фонарёв красиво отказался от "последнего слова":
- Нет, спасибо...
Ждём приговора. Оглашение почему-то отложено с 11 на 17 июня. Может быть, это и хорошо.
Нам ясно, что приговор в наших условиях не может быть справедливым - то есть, оправдательным. Мы, граждане РФ, живём в силовом, а не в правовом поле. Но если не правосудия, то хотя бы милосердия мы можем ждать - то есть, скоро увидеть наших друзей на свободе, пусть и такой относительной, как наша...